- Подробности
-
Опубликовано 01.10.2014 00:00
Люблю бывать по временам,
Где скрыта тайна жизни нашей,
Где, может быть, сокроюсь сам
Вслед за испитой смертной чашей.
Здесь я минуты провожу,
Томим уныньем неисцельно,
И здесь отраду нахожу,
Когда душа скорбит смертельно.
Смолкает тут житейский шум
И вместо мыслей горделивых,
Приходит ряд суровых дум
Судей нелестных, справедливых.
Передо мной убогий храм
Наполнен мертвыми костями,
Они свидетельствуют нам,
Что мы такими ж будем сами.
Немного лет тому назад,
как жили те земные гости,
И вот ушли они в свой град,
Оставив нам лишь эти кости.
Не в силах были и они
Владеть собой в иную пору,
И между ними, как людьми,
Бывали соры из-за сору!
Теперь, довольные судьбой,
Лежат, друг другу не мешая;
Они не спорят меж собой:
Своя ли полка иль чужая.
Мы тоже гости на земле,
И нам лежит туда дорога,
Идем по ней в какой-то мгле,
Не видя вечности порога.
И святость любим, и грешим,
Гонясь за счастием — страдаем;
Куда-то всякий час спешим
И то, что важно, забываем.
Боимся смерти и суда,
Желаем здесь пожить подольше,
Стараясь избегать труда,
И чтоб скопить всего побольше.
Не можем слова перенесть,
Иль чуть не ласкового взгляда.
А Скорбных испытаний крест
Для нас мучительнее ада.
Других виним почти всегда,
Хоть сами Бога прогневляем,
Себя ж винить мы никогда —
И в самом малом не дерзаем.
Для личной прихоти своей
Готовы потом обливаться,
Не спать подряд и пять ночей,
Во все опасности пускаться,
Кривить душой на всякий час,
Безбожно советь попирая,
И все, что только тешит нас,
К себе усердно загребая.
За честь всегда стоим горой,
Ценим труды свои и знанья,
И невниманье к ним порой
Приносит нам души терзанья.
Таков есть страстный человек,
Хвастливый бог земного рая!
Он суетится весь свой век
Покоя день и ночь не зная.
И всем безумно дорожит,
Пока здоровьем обладает:
Когда ж болезнь его сразит,
Совсем другой тогда бывает.
Ударит грозный смертный час —
Душа греховная смутится...
И все, что дорого для нас,
Со всем навет должна проститься.
Бессильны нежности друзей,
Ничтожны ценности имений:
Они не могут жизни сей
Продлить хоть несколько мгновений.
Напрасно с помощью спешат,
И врач искусство изощряет,
Больному все трудней дышать
И он, конечно, умирает.
Хладеет грудь и тухнет взор,
Все чувства рабски умолкают,
И нас как-будто некий сор
Поспешно в землю зарывают.
Затем немного надо знать,
Что с нами здесь потом бывает.
Вот эти кости говорят,
Им наша совесть доверяет.
Один момент — и жизнь мечта!
Зачем же столько треволнений?
Зачем вся эта суета?
И масса горьких наслаждений?
Мы забываем тот урок,
Который смерть нам повторяет,
Что жизнь дана на краткий срок,
И детства дважды не бывает.
О смерть, кому ты не страшна?
Кому ты только вожделенна?!
Блажен, кто ждет тебя как сна,
Кто помнит, что душа бессмертна.
И нет несчастнее того,
Кто вспомнить о тебе боится:
Вся жизнь — мученье дня него,
И сей, однако он лишится.
А там — для праведных — покой
И радость вечно со святыми.
Для грешных — ад с кромешной тьмой,
И участь их с бесами злыми.
Теперь, быть может, что иной
Одежды всякий день меняет,
Умрет — положат лишь в одной,
И той случайно не бывает.
А тот, кто даром мудреца
Владеет, Бога же не знает,
Умрет — не более глупца,
Напрасно только жизнь теряет.
Недалеко уж этот срок,
И эта к вечности дорога...
Припомни мудрый тот урок:
«Познай себя — познаешь Бога».
Познай — откуда ты и кто,
Зачем пришел, куда идешь,
Что ты велик, и ты — ничто,
Что ты бессмертен, и — умрешь.
Монах Виталий, гора Афон, 1905 г.
